Дом Морганов. История создания Федеральной резервной системы США
Слово «олигархия» означает «власть немногих». Олигарх – один из немногочисленной группы обладателей власти. Слова эти греческого происхождения.
Дом Морганов
Домом Морганов называли фирму «Дж. П. Морган энд компани». Это был инвестиционный банк, т.е. банковская фирма, главный бизнес которой состоял не в приеме вкладов, проведении расчетов и предоставлении ссуд (это бизнес коммерческих банков), а в эмиссии и размещении ценных бумаг, во владении и управлении пакетами ценных бумаг. Однако до 1930-х годов инвестиционные банки в полной мере занимались также и коммерческими банковскими операциями. Это объединение всех главных банковских функций стало источником финансовой мощи Морганов. По традиции инвестиционные банки были обычно не корпорациями (акционерными компаниями), а принимали юридическую форму партнерских фирм. Это в известной мере имеет место и теперь, чем инвестиционные банки подобны юридическим, аудиторским, консалтинговым фирмам.
Джон Пирпонт Морган Старший происходил из американской семьи с англосаксонскими корнями и унаследовал семейный банковский бизнес в США и Англии, а вместе с ним и изрядный капитал. В банковском деле он работал с юных лет, начав с низовых должностей, и приобрел большой опыт.
В 1870–1880-х годах Морган занимался более всего железными дорогами, одной из главных сфер деятельности тогдашних олигархов, чьи имена, такие как Джон Рокфеллер, Корнелиус и Уильям Вандербильты, Эдвард Гарриман, Эндрю Карнеги, и теперь памятны многим. Для Дома Морганов речь шла не столько о финансировании нового железнодорожного строительства, сколько о длинной серии санаций, реорганизаций и слияний, в итоге которых железнодорожные компании оказывались под его контролем. Этот контроль давал большие, иногда решающие преимущества крупным промышленным компаниям, вырастающим при активном участии Морганов; они контролировали также крупные коммерческие банки в Нью-Йорке и других финансовых центрах. Вокруг Дома Морганов вырастала империя.
Строительство империи завершилось созданием в 1900 году Стального треста – «Ю. С. стил корпорейшен», одного из самых крупных монополистических объединений начала века. Это была не просто очень крупная корпорация, но монополия в буквальном смысле, поскольку она поглотила практически всю металлургическую промышленность страны и была интегрирована по вертикали – от добычи руды до сбыта готовой продукции вроде труб и рельсов. В те же годы под эгидой Морганов было создано несколько других гигантских корпораций.
Пожалуй, власть финансовой олигархии и одного могущественного олигарха после этого уже никогда не была столь открытой и столь полной: появились антитрестовские законы, усилилась специализация банков, которые стали сложными бюрократическими структурами. Личность старого Моргана как нельзя больше соответствовала его державной роли в мире финансов. Авторы, писавшие о нем, не могут избежать слов вроде «имперский», «королевский», «диктаторский». Во время кризиса 1907 года правительство вопреки антитрестовской риторике президента Теодора Рузвельта (1858–1919) было вынуждено обратиться к Моргану и через него проводить спасение погибавших банков. При последующем расследовании «денежного треста», проводившемся комиссией Конгресса, председатель комиссии спрашивал бывшего министра финансов, который от имени президента вел переговоры с Морганом: «Мистер Морган был как бы генералом, который командовал всем делом?» Чиновник отвечал: «Да, на него все смотрели как на лидера и распорядителя». – «И банки действовали по его указаниям и согласно его инструкциям?» – «Насколько мне известно, дело обстояло так».
Президент Рузвельт, бич «сверхбогатых преступников», через министра финансов признал финансовую диктатуру Моргана. Один за другим его соперники – Рокфеллер, Гарриман, Шифф, Райан – приходили к нему, предлагали свои ресурсы и просили указаний; за ними следовали президенты банков, железных дорог, промышленных трестов... Морган отдавал приказы в резкой и грубой форме.
Совещание собиралось за совещанием, обычно в библиотеке его особняка. Пока финансисты меньшего калибра обсуждали антикризисные планы, Морган, сидя в соседней комнате со своей неизменной большой черной сигарой, в суровом молчании раскладывал пасьянс. Отчужденный, властный, величественный… Когда участники совещания приходили к какому-то решению, Морган входил, выслушивал и обычно говорил только «да» или «нет». Иногда они вручали ему лист бумаги со своими предложениями, и Морган мог просто молча разорвать его... На более высоких совещаниях Морган сидел за столом вместе со всеми, молчал, слушал и начинал говорить только для того, чтобы предписать свою волю».
Морган был одним из крупнейших в истории собирателей предметов искусства и старины. Ко времени его смерти почти половину его богатства составляли эти коллекции. Особняк Морганов в Нью-Йорке теперь является музеем, а несколько больших американских музеев существенно пополнили свои собрания за счет его даров и пожертвований членов его семьи.
После смерти хозяина семейную фирму возглавил сын – Джон Пирпонт-младший. В настоящее время имя Морганов носят несколько инвестиционных и коммерческих банков, работающих на всех континентах, но его потомки не занимают в них руководящих постов.
Времена изменились: теперь это огромная бюрократическая организация с иерархией менеджеров всех рангов. Человека, сколько-нибудь подобного старому Моргану, там, пожалуй, и не может быть.
Паника на рынках США в 1907 году
Историки народного хозяйства отмечают, что с начала 1907 года в разных концах мира отмечались признаки окончания экономического подъема и приближения кризиса. Трудно сказать, было это так или то были случайные и разрозненные явления: ведь рыночная экономика практически всегда содержит какие-то кризисные элементы, но лишь при определенных условиях они слагаются в серьезный мировой спад.
В США главным неблагоприятным симптомом было несколько волн падения акций весной и летом 1907 года. Как обычно, оптимисты уверяли, что происходит «выравнивание» курсов, что подъем вот-вот возобновится. Вместо этого осенью 1907 года грянул финансовый кризис, который побил многие прежние рекорды и оставался самым острым вплоть до событий 1929 года.
Все началось с падения цен на медь и связанного с этим обесценения акций медного концерна «Юнайтед коппер». Это обрушило брокерские фирмы, перегруженные медными акциями, за чем последовало ухудшение позиций коммерческих банков, связанных с медным концерном и с этими брокерами. Далее покатилась лавина, едва не завалившая и банковскую систему, и биржу, и само государство.
В панике 1907 года стали очевидными все основные составные части и проявления, в известной мере уже привычные по предшествующим кризисам, но вместе с тем предвещавшие Великую депрессию 1930-х годов:
- Произошло обвальное падение курсов акций. Индекс Доу-Джонса, незадолго до этого ставший привычным мерилом деловой активности, упал с января до ноября 1907 года по промышленным акциям на 40%, по железнодорожным – на 33%. Паника на Нью-Йоркской фондовой бирже 24 октября (октябрь почему-то особенно плохой месяц для Америки: обвалы биржи были в октябре 1929-го и 1987 года) превзошла все, что могли вспомнить самые старые биржевики.
- Взмыли вверх процентные ставки по кредиту. Ставки по онкольным ссудам (on call), т. е. по ссудам до востребования, которые играют особую роль в финансировании биржевых операций с ценными бумагами, доходили в разгар паники до 100–150% годовых. Иной раз за деньги, полученные в ссуду на один день, приходилось платить 3–4% (сегодня взял 100 долларов, завтра верни 104).
- Наступил банковский кризис. Провинциальные банки, для которых крупные банки Нью-Йорка выполняли функции своего рода центрального банка, стали в массовом порядке изымать наличными свои депозиты. Одновременно банки подверглись натиску вкладчиков; свидетели сообщают о сценах, подобных тем, которые были при кризисе 1857 года: толпы и очереди у дверей банков, ограничение и прекращение выдач наличными, бегство банковских менеджеров. Несколько банков объявили о формальном банкротстве.
- Расчетный кризис: нарушилась нормальная система расчетов между фирмами посредством банковских чеков, проходящих через клиринговые (расчетные) палаты. Многие отказывались принимать платеж чеками, опасаясь, что банк, на который выдан чек, не сможет оплатить его.
- Разразился собственно денежный кризис, т. е. кризис денежного обращения. Для понимания этого надо представить себе, какова была структура этого обращения в тогдашней Америке.
Основой денежной системы было золото, золотые монеты составляли по стоимости примерно пятую часть всей наличной денежной массы (без учета счетов в банках). Такая же доля приходилась на золотые сертификаты, свидетельства казначейства на хранившееся там золото. Еще одну пятую составляли серебряные монеты и сертификаты. Остаток приходился на казначейские билеты, сохранявшиеся в обращении со времен Гражданской войны, но теперь вполне равноправные с золотом, и банкноты крупных коммерческих банков. За неимением центрального банка не было обычных в других странах общенациональных банкнот.
Система эта была достаточно архаичной и явно нуждалась в обновлении. Главный её порок – недостаток эластичности, слабая реакция на запросы экономики – сыграл важную роль в кризисе 1907 года. Когда разразилась паника, любые деньги на счетах в банках оказались под подозрением, а во многих случаях просто непригодными для срочных платежей. Возникла погоня за наличными, сначала за любыми формами наличных денег, а затем преимущественно за золотом.
Министерство финансов (казначейство) пыталось своими силами погасить панику. Оно депонировало в банках известную сумму наличных денег золотом, что должно было помочь им выйти из критических трудностей и своими ссудами поддержать рынок.
Однако данная мера не ослабила панику. В этой-то обстановке правительство и обратилось к Моргану за помощью.
Дом Морганов тоже имел свои трудности (акции контролируемого им Стального треста упали с января по ноябрь 1907 года более чем наполовину), однако он располагал значительным резервом ликвидных средств, который и был брошен на чашу весов в критический момент. Морган предоставил группе банков кредит в сумме 25 миллионов долларов под 10% годовых, что было в данном случае весьма льготной ставкой. Дом Морганов объявил, что он досрочно выплатит проценты и дивиденды фирм, чьи платежи проходили через его банк. Кроме того, стало известно, что старый Морган лично просил крупных «медведей» (биржевых спекулянтов, продающих акции в расчете на их дальнейшее понижение) на время воздержаться от продаж. Просьба Моргана, вероятно, означала приказ, который нельзя было не выполнить.
Было много разговоров о том, что Морган помогал «своим» банкам, безжалостно бросая на произвол судьбы «чужие». Вероятно, так дело во многом и обстояло. Но, как бы то ни было, паника пошла на убыль. В декабре 1907 года положение в банках, на бирже и на денежном рынке в основном нормализовалось.
История создания Федеральной резервной системы
Финансовый кризис 1907 года сделал остроактуальным давно назревший вопрос о центральном банке. Изучение опыта европейских стран, длительные дискуссии и политические разногласия задержали его решение еще на шесть лет, и лишь в декабре 1913 года новый президент Вудро Вильсон подписал со скрипом прошедший через обе палаты Конгресса закон о создании Федеральной резервной системы (ФРС), которая с тех пор выполняет в специфических условиях США функции центрального банка.
Регионализм штатов и интересы местных банковских группировок сыграли свою роль. Идея единого центрального банка была отвергнута в пользу сложной структуры из 12 региональных резервных банков и правления в Вашингтоне. Впрочем, в последующие десятилетия независимость региональных банков на деле уменьшалась, а централизация возрастала. Компромиссно была решена и проблема отношений ФРС с государством. С одной стороны, была провозглашена её независимость от правительства: коммерческие банки, являющиеся членами системы, стали формальными собственниками (акционерами) резервных банков. С другой стороны, государство стало гарантом выпускаемых ФРС банкнот, оно также назначает членов правления. Председателя правления назначает президент с согласия сената.
Золотой стандарт был полностью сохранен. Банкноты подлежали покрытию не менее чем на 40% золотым запасом ФРС, вместе с тем они должны были эмитироваться только под обеспечение коммерческими векселями. Получалось как бы тройное обеспечение: государственная гарантия, золотой запас и эмиссия под реальные потребности обращения. Ранее обращавшиеся деньги постепенно заменялись федеральными резервными банкнотами.
Задача поддержания устойчивости коммерческих банков решалась путем введения обязательных резервов, которые банки должны были отныне держать только в резервных банках. Размеры этих резервов дифференцировались в зависимости от места расположения банка (для банков, находящихся в больших городах, процентные нормы были выше) и от вида вклада (более низкие нормы по срочным вкладам). ФРС получила, вместе с уже существующими государственными органами, права контроля над коммерческими банками. Было установлено, что для национальных банков, т. е. имеющих чартер (лицензию) федеральных властей, членство в ФРС обязательно, для банков, имеющих лицензию властей штата, – добровольно. В настоящее время практически все банки являются членами ФРС. Она также заменила собой старомодные региональные расчетные палаты, став единым расчетным центром всей банковской системы, а тем самым всей экономики.
Создание ФРС решало проблему «кредитора последней инстанции»: при нехватке ликвидных средств коммерческие банки могли под обеспечение надежными векселями получать кредитную поддержку от центрального банка. Реальное развитие постепенно привело к тому, что главным орудием этого кредита стали не частные векселя, а казначейские – краткосрочные обязательства государства. В настоящее время банкнотам и другим пассивам ФРС противостоят в активах главным образом государственные ценные бумаги. Это обеспечивает эластичность денежного обращения, но вместе с тем создает и возможность эмиссии, которая потенциально может иметь инфляционный характер. На деле такое положение впервые сложилось только во время Второй мировой войны.
Постепенно на ФРС легла не только задача предотвращения финансовых кризисов «типа паники», но и еще более сложная задача макроэкономического регулирования – ослабления глубоких экономических кризисов, которые в США называют депрессиями, и менее глубоких спадов, называемых рецессиями.
Для этого ФРС использует три главных инструмента воздействия на банки, а через них на экономику в целом. Первая и самая традиционная форма воздействия – процентные ставки по кредитам ФРС коммерческим банкам. Чтобы поддержать уровень экономической активности, ФРС снижает эти ставки; при этом ожидается, что банки будут брать более дешевые кредиты в ФРС и охотнее кредитовать предприятия и потребителей, а это усилит спрос и экономическую активность. Второе средство – изменение норм обязательного резервирования. Понижая эти нормы, ФРС увеличивает ликвидные средства банков, что при прочих равных условиях может подтолкнуть их к расширению ссуд реальному сектору.
Третий и самый оперативный инструмент – так называемые операции на открытом рынке. Предлагая банкам более выгодные условия покупки у них государственных ценных бумаг, ФРС опять-таки увеличивает их ликвидные средства, а тем самым и кредитные ресурсы для экономики.
«Искусство центрально-банковской деятельности» (the art of central banking) заключается в умелом и своевременном использовании этих и некоторых других рычагов для обеспечения равномерного экономического роста. Конечно, все это гладко на бумаге, а «ухабы» реальной экономики вполне могут свести на нет усилия центрального банка и даже привести к прямо обратным результатам. ФРС оказалась бессильна в период Великой депрессии – экономического кризиса 1929–1933 годов. Тем не менее в послевоенный период она играет важную роль в макроэкономическом регулировании.
Председатель ФРС не является государственным чиновником, прямо не подчиняется правительству и занимает совершенно особое место в высших кругах Вашингтона.
По материалам статьи "Кризис и олигархи", Журнал «Портфельный инвестор», №10, 2008 год